Убийство чечено-ингушского народа. Народоубийство в СССР. Часть [1]

  Абдурахман Геназович Авторханов (1908-1997 гг.) Часть [1] [2] [3] [4]

Об авторе этой книги

Абдурахман Авторханов – одна из самых трагических фигур нашего времени. После пяти лет, проведенных в подвалах НКВД (1937-1942), он попадает на Запад, где его труды по анализу преступлений сталинской политической системы стали настольными книгами многих политических деятелей мира и до сих пор остаются бестселлерами. Наиболее известные из них: «Технология власти» (Мюнхен, 1959), «Загадка смерти Сталина» (Западный Берлин, 1976), «Происхождение партократии» (Франкфурт-на-Майне, 1976) и др.

В книге «Убийство чечено-ингушского народа» А.Авторханов рассказывает о судьбе своего народа, половина которого была уничтожена в результате сталинской национальной политики. Впервые книга была опубликована в Мюнхене в 1952 году, в настоящем издании книга дополнена эпилогом, написанном в недавнее время.

 

 

 

Вместо введения два документа

 

15 января 1939 года в центральном органе Советско­го правительства в газете «Известия» было опубликовано следующее сообщение советского официального агентст­ва — ТАСС: «Пятилетие Чечено-Ингушетии». Грозный. 14 января (ТАСС). Пять лет тому назад, 13 января 1934 года, две народности Кавказа — чеченцы и ингуши, родственные по своему языку, культуре и быту, объеди­нились в одну автономную Чечено-Ингушскую область. 5 декабря 1936 года область была преобразована в ав­тономную советскую социалистическую республику. Ис­тория Чечено-Ингушетии — это десятилетия кровавой борьбы свободолюбивого народа против колонизаторов и национальной буржуазии, являвшейся опорой цариз­ма. Неузнаваемой стала Чечено-Ингушетия за годы Со­ветской власти. За колхозами республики государствен­ными актами закреплено на вечное пользование свыше 400 тысяч гектаров земель, 92,7 процента крестьянских хозяйств объединены в колхозы. Создана крупная нефтяная промышленность. Открыты новые нефтеносные районы — Малгобек, гора Горская. Построены два крекинг-завода, машиностроительный завод «Красный мо­лот». Заново созданы пищевая, легкая, химическая и местная промышленность. Под солнцем сталинской Кон­ституции пышно расцвела национальная по форме и со­циалистическая по содержанию культура чечено-ингуш­ского народа. До революции в Чечено-Ингушетии было 3 школы. Сейчас в 342 начальных и средних школах обу­чается более 118 тысяч детей. Высшие учебные заведе­ния, техникумы, рабфаки ежегодно готовят сотни инженеров, техников, учителей и др. Все эти успехи достигну­ты в упорной борьбе с врагами народа — троцкистами, бухаринцами, буржуазными националистами, пытавши­мися отнять у трудящихся завоевания Великой Октябрь­ской социалистической революции».

23 февраля 1944 года, т. е. ровно через пять лет, в течение буквально 24 часов поголовно все население Че­чено-Ингушской республики арестовывается, и начина­ется его погрузка в арестантские эшелоны для отправки в неизвестном направлении. Еще через два года и четыре месяца в том же центральном органе Советского прави­тельства — «Известия» был опубликован задним числом «Указ Президиума Верховного Совета РСФСР «О лик­видации Чечено-Ингушской Советской Республики и вы­селении ее населения» (но опять без указания места выселения). Указ Верховного Совета об этом от 25 июня 1946 года приводит официальный мотив выселения в сле­дующей редакции: «Многие из чеченцев и ингушей, подстрекаемые немецкими агентами, присоединились добро­вольно к организованным немцами формированиям и вместе с немецкими вооруженными силами выступали с оружием в руках против Красной Армии. Во исполне­ние немецких приказов они организовывали банды, ко­торые должны были напасть на Советское правительство с тыла. Большая часть населения Чечено-Ингушской республики не оказала этим предателям Родины ника­кого сопротивления. Поэтому Чечено-Ингушская респуб­лика ликвидируется и с выселением ее населения».

Так обрывается на 13 лет история Чечено-Ингуше­тии с снесением с географической карты СССР целой республики и исчезновением из употребления националь­ного имени «чеченец» или «ингуш». Однако официаль­ный мотив уничтожения этого народа — коллаборация с немцами — рассчитан на невежество советского народа и на неосведомленность Запада. Несколько забегая впе­ред, отметим следующие два решающих факта: 1) во время второй мировой войны ни разу не было ноги немецкого солдата на территории Чечено-Ингушской рес­публики, если не считать кратковременное занятие погра­ничного местечка Малгобек, населенного русскими; 2) присоединяться к немецким формированиям чеченцы и ингуши и физически не могли, так как в Чечено-Ингу­шетии не было обязательной мобилизации за все время существования Чечено-Ингушетии, а частичная мобилизация во время советско-финской войны была отменена уже во время начала немецко-советской войны с осво­бождением от службы в Красной Армии всех чеченцев и ингушей (приказ по Главному командованию Красной Армии от февраля 1942 года мотивировал это освобож­дение тем, что чеченцы и ингуши по религиозным убеж­дениям отказываются есть свинину).

Верно, что в начале немецко-советской войны вместе с пятимиллионной русской Красной Армией попало в плен к немцам несколько десятков чеченцев и ингушей, из которых потом немцами была создана одна рота в составе Северо-Кавказского легиона, целиком переданная потом англичанами Советскому правительству летом 1945 года в районе Ганновера. Однако, не говоря уже о крупных военных формированиях вплоть до дивизий СС в составе так называемых восточных добровольческих войск при немецком главном командовании почти из всех национальностей Советского Союза, одна только чисто русская антибольшевистская власовская армия с казачьими частями доходила, по официальным данным, почти до полмиллиона человек. На этом основании Ста­лин не выселил, как известно, самих русских из Совет­ского Союза.

Ключ к истинному мотиву указа Президиума Верхов­ного Совета РСФСР о выселении чеченцев и ингушей за­ложен в вышецитированном нами первом советском до­кументе, а именно его вводном политическом тезисе: «История Чечено-Ингушетии — это десятилетия крова­вой борьбы свободолюбивого народа против колонизато­ров». Только с этим ключом в руках и можно установить и открыть историческую правду.

Как известно, большевики признают правомерной национально-освободительную борьбу угнетенных наро­дов за независимость до Советской власти. Всякое про­явление национально-освободительных стремлений в Самой Советской России не только осуждается, но и беспо­щадно подавляется. Это, однако, не значит, что в старой царской России угнетенные народы боролись за свою не­зависимость, а в новой Советской России отказались от этой борьбы. Совершенно наоборот, никогда в старой многонациональной России национальный вопрос не стоял так остро и нерусские национальности не подав­лялись так бесчеловечно, как именно в СССР. Собствен­но этим объясняется и трагедия чечено-ингушского народа, который никогда не мирился со сталинской тиранией, продолжая перманентную партизанскую войну в горах Кавказа. Если в старой царской России активную борьбу за национальную независимость вели преимущественно неславянские народы - Кавказ и Туркестан, — то в но­вой Советской России в СССР в первых рядах нацио­нально-освободительного движения выступают и самые славянские народы — Украина, Белоруссия и казачество. Сам русский народ, у которого большевики узурпирова­ли все человеческие и национальные права, пошел бы сейчас с величайшим энтузиазмом на разложение СССР и восстановление чисто национальной России, если бы этим путем можно было избавиться от собственного то­талитарного режима.

Короче: национально-освободительная борьба угне­тенных народов продолжается и в СССР, только наибо­лее широким фронтом всех славянских и неславянских народов. В авангарде этой борьбы по-прежнему идет Кавказ. Ведущим отрядом этого авангарда и был чече­но-ингушский народ, потому он и стал первой жертвой в этой неравной, но справедливой борьбе. Обратимся к историческим фактам.

 

I. Северный Кавказ

 

Северный Кавказ является исконной родиной его нынешнего народа — северокавказцев, известных под общим именем «горцы Кавказа» в русской литературе и «черкесы» — в западноевропейской.

По Конституции СССР 1936 года Северо-Кавказский край состоял из автономных областей — Черкессии, Адыгеи и Карачая и автономных советских социалистических республик — Кабардино-Балкарии, Северной Осетии, Чечено-Ингушетии и Дагестана. Сама Чечено-Ингушская Советская Республика занимала площадь 15 700 квад­ратных километров (половина площади Бельгии) с населением около 700 тысяч человек, а количество всех че­ченцев и ингушей, живущих на Кавказе, включая живу­щих в Дагестане и Грузии и считая нормальный естест­венный прирост населения, составляло ко времени выселения около одного миллиона человек (население, почти равное населению Албании). Основное занятие: земледелие, скотоводство и нефтяная промышленность. Чечено-Ингушетия была вторым после Азербайджана нефтяным центром СССР (средняя добыча нефти к на­чалу второй мировой войны составляла ежегодно от 3 до 4 миллионов тонн, а исследованные запасы ее исчисля­ются в 1,5 миллиарда).

Несмотря на диалектические различия в языке и да­же наличие отдельных языков у отдельных племен, северокавказцы — горцы составляют, по данным истории, культуры и этнографии, в сущности, единый народ, состоящий из родственных между собой племен.

Это историческое национальное единство у этих пле­мен обусловило собою и его единый исторический процесс. Это же единство засвидетельствовано и в неодно­кратных совместных государственных образованиях, и в исторической борьбе за независимость этих племен: государство Мансура (1780-1791), государство Шамиля («Имамат Шамиля» — 1834-1864), республика горцев Северного Кавказа (1918-1919), Северо-Кавказское эмирство (1919-1920) и, наконец, Горская советская республика (1920-1924).

Мусульмане по религии, горцы Кавказа являются кавказской расой.

С древнейших времен вплоть до завоевания Кавказа Россией горцы имели свой уклад жизни и принимали жи­вейшее участие в исторических событиях, в международ­ной торговле и войнах между отдельными государствами на Ближнем Востоке и Кавказе.

Когда огромное царство скифов, распространившееся до Центральной Европы, покорило и Кавказ (VI и VII вв. до Р. X.), северокавказские племена и при верховном главенстве скифов пользовались своими древними свободами и сохраняли независимость. Вот что пишет об этом древнем периоде истории горцев известный русский историк Ростовцев: «Хотя северокавказские племена и находились под властью скифов, но они пользовались, однако, далеко идущей самостоятельностью, которая все более усиливалась… Они уже долгое время имели ста­бильный оседлый образ жизни, находились в постоянных торговых сношениях с южным и восточным соседом и жили относительно при развитых хозяйственных усло­виях, как земледельцы, скотоводы и рыболовы. Грече­ские колонии нашли в них быстро готовых клиентов для своих товаров и посредников для своих отношений с югом и востоком» (Ростовцев. Эллинство и иранство на юге России. Петроград, 1918. С. 75. Геродот, Страбон и некоторые из новейших  исследователей считают предшественниками горцев скифов. – Прим. Авторханова).

В V и VI веках они участвуют в войнах между Пер­сией и Восточной Римской империей. Уже тогда импера­тор Юстиниан принимает малоуспешные попытки ввести среди горцев христианство. С приходом арабов в VII ве­ке появляется на Северном Кавказе (в Дагестане) мусульманская религия.

Торговые сношения с внешним миром, которые рань­ше развились через греческие колонии на Черном море, продолжают усиливаться и в средние века. Только греков заменили с XII века генуэзцы. Генуэзцев вытесняют потом в XV веке турки. Но и в этих широких торговых сно­шениях с внешним миром, по свидетельству исторических источников, горцы продолжают сохранять свою полную самостоятельность и независимость.

После завоевания Казанского и Астраханского ханств (1556 г.) Москва стала интересоваться районом Кавка­за. Царь Иоанн Грозный был даже женат на черкесской княжне Марии Темрюковой (1561 г.), брак, который дол­жен был служить основанием мирного присоединения Северного Кавказа к России. Некоторые из черкесских князей были виднейшими, сотрудниками правительства Иоанна Грозного (черкесский князь, знаменитый Адашев — министр и другие). Но мирного присоединения все-таки не последовало. После безуспешных попыток проникнуть на Северный Кавказ царь Борис Годунов (1606 г.) оставил план завоевания Северного Кавказа, и уже целое столетие Россия не дает о себе знать. Только Петр I предпринимает большую экспедицию, чтобы при­соединить к России весь Кавказ, но, потерпев серьезное поражение от горцев и азербайджанцев, он должен был уйти (1722 г.). При Екатерине II вновь усиливается экспансия России на Кавказ. Ее лучший генерал — знаме­нитый генералиссимус Суворов — руководит новыми по­ходами. Новая волна экспансии вызывает первый орга­низованный отпор северокавказцев. Основной базой этого отпора делается Чечня и Дагестан. В 1785 году чеченец из Алдов Мансур-Ушурма объявляет себя имамом (ре­лигиозным и политическим вождем) всех горцев Кавка­за. Движение имама Мансура и на деле объединило все племена Северного Кавказа — чеченцев, ингушей, даге­станцев, осетин, черкесов, кабардинцев. Некоторое время Екатерина II носилась даже с мыслью по рекомендации своих кавказских советников о прекращении войны с гор­цами, заключив с ними договор о независимости и друж­бе, но вмешательство Турции в эту войну на стороне гор­цев сводит на нет планы о признании, ибо, вполне допуская возможность кавказской независимости, Русское правительство все же не было склонно отдать его под владычество турок. Война с горцами принимает вновь более ожесточенный характер, и движение Мансура кончается его пленением в Анапе в 1791 году вместе с ту­рецким пашой Мустафой.

Но с пленением Мансура борьба горцев за независи­мость не кончилась. Под руководством Кази-муллы, Гамзат-Бека, а потом знаменитого имама Шамиля дагестан­цы и чеченцы вновь подняли знамя борьбы, к которой присоединились и остальные горские племена. Эта борь­ба увенчалась полным успехом горцев. В 1834 году соз­дается северокавказское независимое государство — «Имамат Шамиля», которое просуществовало ровно 30 лет в непрерывной борьбе, известной в русской исто­рии как кавказская война.

Горцам приходилось отстаивать в вооруженной борь­бе каждую пядь своей земли против огромного превос­ходства сил завоевателя — великой Российской империи. И в авангарде этой борьбы Шамиля шли деды и отцы нынешних чеченцев. «Только то место в Чечне наше, где стоит наш отряд, двинулся отряд, и это место немедлен­но переходит в руки неприятеля» — так писал в сороко­вых годах действующего Кавказского фронта корреспон­дент «Московских ведомостей» (см.: Дубровин. Кавказ­ская война; Потто. Владычество русских на Кавказе). Эта война велась с русской стороны под знаком выпол­нения приказа императора Николая I, данного им еще в самом начале кавказской войны. В этом приказе — ре­скрипте, данном на имя вновь назначенного главнокоман­дующего кавказскими войсками генерала Паскевича в 1828 году, император Николай I писал: «После того ког­да выполнена и эта задача, задача покорения Армянского нагорья, предстоит Вам другая задача, в моих глазах не менее важная, а в рассуждении прямых польз гораздо важнейшая,— это покорение горских народов или ист­ребление непокорных» (Покровский М. Н. Дипломатия и войны в XIX столетии). Ведя эту же политику на ист­ребление, предшественник Паскевича генерал Ермолов, как теперь и сам Паскевич, прошел огнем и мечом по горским аулам, так что к началу сороковых годов XIX столетия, по данным царских официальных источников, половина всех плоскостных аулов Чечни была сожжена (Берже А. Чечня и чеченцы). Но политика истребления оказалась палкой о двух концах. Сама русская Кавказ­ская армия несла такие огромные жертвы в войне с гор­цами, которые совершенно не оправдывали сделанных успехов в деле их покорения. При этом горцы, постоянно переходя от обороны к наступлению, сводили на нет пер­вые кажущиеся успехи. Из десятков крупных военных экспедиций и походов на Чечню и Дагестан сошлемся только на одну из них, на так называемую «сухарную экспедицию» Воронцова в 1845 году. Военные сводки Кавказского главного командования о ходе этой экспе­диции начинались обычно трафаретной фразой: «Предпринятая по Высочайшей воле Императора Николая I военная экспедиция на Большую Чечню проходит...» Этой экспедицией руководил лично сам новый главно­командующий кавказскими войсками генерал граф Во­ронцов. Немецкий писатель Фридрих Боденштедт, пи­савший свою книгу о Кавказе по свежим следам этой экспедиции, так рисует ее ход по рассказу одного рус­ского офицера, участника этой экспедиции: «Между тем из Петербурга последовал приказ снарядить новую, бо­лее значительную экспедицию в Большую Чечню, кото­рая и началась в конце сентября. Гигантский корабль, плывущий по морю, оставляет за собой видимые длинные борозды, в то время когда впереди и по бокам волны рас­ходятся, но тут же сходятся вновь, как только корабль поплывет дальше. Так шел и наш военный поход по Чеч­не. Там, где мы только что прошли, не находилось боль­ше врагов, но впереди и по бокам они беспрерывно вы­плывают и за нашим походом вновь немедленно смыка­ются между собою. Экспедиция не оставляет среди них каких-либо заметных следов, только там и здесь из лесного моря виднеются русские сигнальные флаги — горя­щий аул. Единицы пленных и некоторое количество ско­та — таковы наши трофеи. Может, с точки зрения Петер­бурга такой поход и кажется успешным, чем он есть на самом деле». (Боденштедт Фридрих. Кавказские народы в борьбе за свою свободу. Ч. II. Берлин, 1855).

Эта «сухарная экспедиция» в горную Чечню (Дарго) оказалась роковой для Воронцова. Дав Воронцову воз­можность углубиться в горы и уступив ему даже очи­щенное Дарго, Шамиль отрезал генералу пути отступ­ления и снабжения. Посаженному на голодный паек — сухари и полностью отрезанному от своего тыла, Ворон­цову ничего не оставалось, как просить помощи о спасении из России. Прибытие новых частей генерала Фрайтага спасло его от полного разгрома. Вместе с ним спасся и участвовавший в экспедиции как гость генерала Воронцова принц Александр Гессенский. При этом экспедиция потеряла убитыми трех генералов, 195 офицеров и 4 тысячи нижних чинов, много боеприпасов и оружия.

Таковы были данные самого русского командования. Всех русских сил, участвовавших в экспедиции на Дарго и поддерживавших ее из окружающих районов, доходило, по официальным данным русских военных историков, до
150 тысяч человек, а по сведениям выше цитированного немецкого писателя Боденштедта — даже до 200 тысяч человек. 

Официально кавказская война кончилась в 1859 году, когда действующая Кавказская армия была Доведена почти до 300 тысяч человек. Летом этого года новый главнокомандующий кавказскими войсками фельдмар­шал князь Барятинский мог издать свой победный при­каз: «Гуниб взят, Шамиль в плену. Поздравляю Кавказ­скую армию. Князь Барятинский».

Таким образом, преемник Воронцова фельдмаршал князь Барятинский при огромной концентрации новых вооруженных сил и модернизации самой военной техники (у Барятинского уже было нарезное оружие, чего не было у горцев) взял Шамиля в плен, а в 1864 году пал и последний штат независимого государства Шамиля — Черкессия.

К пленному Шамилю Русское правительство отнес­лось как к пленному государю. После непродолжитель­ной почетной ссылки в Калугу ему был разрешен выезд вместе с семьей в Аравию, где он и умер в Медине в 1872 году.

Несмотря на то что горцы были побеждены силой оружия в столь кровопролитной для обеих сторон вой­не, царское правительство вынуждено было воздать дань стремлениям к независимости и любви к сво­боде горцев, объявив им определенные свободы по внут­реннему самоуправлению. Вот что гласит прокламация чеченскому народу от имени государя императора: «Про­кламация чеченскому народу: объявляю вам от имени Государя Императора — 1) что правительство Русское предоставляет вам совершенно свободно исполнять на­всегда веру ваших отцов; 2) что вас никогда не будут требовать в солдаты и не обратят вас в казаков; 3) да­руется вам льгота на три года со дня утверждения сего акта, по истечении сего срока вы должны будете для содержания ваших народных управлений вносить по три рубля с дома. Предоставляется, однако, аульным обществам самим производить раскладку этого сбора; 4) что поставленные над вами правители будут управлять по шариату и адату, а суд и расправы будут отправляться в народных судах, составленных из лучших людей, вами самими избранными и утвержденными начальством; 5) что права каждого из вас на принадлежащее вам иму­щество будут неприкосновенны. Земли ваши, которыми вы владеете или которыми наделены русским начальст­вом, будут утверждены за вами актами и планами в не­отъемлемое владение ваше… Подлинную подписал глав­нокомандующий Кавказской армией и наместник Кав­каза генерал-фельдмаршал князь Барятинский» (см.: Воспоминания генерал-майора Мусы Кундухова // Журнал «Кавказ». 1936. Май. № 5 (29).

Однако, боясь новых восстаний на Кавказе и желая избавиться от наиболее активного элемента в движении за независимость, царское правительство предпринимает переселение в крупных масштабах чеченцев, дагестан­цев, осетин и черкесов за границу в Турцию. Оно нача­лось в 1864 году. Переселение проведено в настолько тяжелых условиях и жертвы во время самого переселе­ния настолько велики, что это вызвало крупные протесты на Западе. В Англии был создан специальный комитет помощи этим переселенцам, делавший большие денежные сборы в пользу переселенцев.

В 1877 году в покоренной Чечне и Дагестане вспых­нуло всеобщее народное восстание под руководством Али-Бек Хаджи Зандакского. 50-летнее беспрерывное усилие и огромные жертвы России для покорения Север­ного Кавказа были опять сведены на нет. Сосредоточе­нием огромных военных сил на маленьком участке, где буквально на одного жителя Чечни приходилось до 15 оккупационных солдат, это восстание было подавлено только через год под руководством генерала Свистунова. Вожди восстания в количестве 28 человек, среди которых кроме 23-летнего Али-Бек Хаджи и 70-летнего Ума Зумсоевского находился сын последнего гвардейский офи­цер Дада Зумсоевский, были преданы военно-полевому суду. Когда председательствующий суда, генерал, задал всем трафаретный вопрос: признают ли они себя винов­ными перед законом империи, то подсудимый Али-Бек Хаджи от имени своих соратников ответил: «Мы призна­ем себя виновными только перед Богом и чеченским на­родом, что, несмотря на понесенные жертвы, мы не сумели восстановить дарованную Богом нам свободу». Будучи приговорены к смертной казни через повешение, из 28 человек только один воспользовался правом подать про­шение о помиловании русскому императору. Но и тому было отказано в помиловании. Когда перед повешением приговоренным была предоставлена возможность вы­сказать свое последнее пожелание, то и здесь нашелся лишь один, имевший просьбу, а именно — старик Ума Зумсоевский: «Тяжело видеть старому волку истерзываемого щенка — прошу повесить меня раньше моего сына». Царский суд был не настолько великодушным, чтобы уважить просьбу старика: сына и отца повесили на одной веревке.

Борьба горцев за независимость становилась в глазах европейцев фактором мирового значения. Даже Маркс и Энгельс, духовные предшественники большевиков, писа­ли в знаменитом «Коммунистическом манифесте»: «Народы Европы, учитесь борьбе за свободу и независимость на героических примерах горцев Кавказа» (Коммуни­стический манифест. Примеч. 2-е. М., 1923). Великие русские писатели — корифеи русской классической литературы — Пушкин, Лермонтов и Лев Толстой в своих бессмертных произведениях прославили борьбу горцев за свободу, осуждая одновременно жестокие и бесчело­вечные методы русских завоевателей.

Здесь мы считаем необходимым указать и на одну важнейшую внутреннюю специфику в общественном раз­витии чечено-ингушского народа, приведшую к столь резкому столкновению двух сил завоевателей и завое­ванных. В отличие от других кавказских народов, равно как и многих других внекавказских, Чечня и Ингушетия в своем историческом развитии не знали ни антагонисти­ческих классов, ни деспотических форм правления в прошлом. Несмотря на то что в своем общественно-по­литическом развитии чеченцы и ингуши стояли на уровне других кавказских народов (духовная культура разви­валась здесь на основе арабской письменности), все-таки чеченцы и ингуши не знали феодально-княжеского ин­ститута. В общевосточном понимании узденем (князем) считал и считает себя каждый чеченец или ингуш. Пра­вовое равенство между собой является исконным зако­ном их общества.

Французский писатель Шантре писал в 1887 году: «Во время своей независимости чеченцы жили в отдельных общинах, управляемых через народное собрание. Сего­дня они живут, как народ, который не знает классового различия. Видно, что они значительно отличаются от черкесов, у которых дворянство занимало такое высокое место. В этом и состоит значительное различие между аристократической формой республики черкесов и со­вершенно демократической конституцией чеченцев и пле­мен Дагестана. Это и определило особенный характер их борьбы… У жителей Восточного Кавказа господствует отчеканенное равенство, и все имеют одинаковые права и одинаковые социальные положения. Авторитет, кото­рый они передоверяют племенным старшинам выборного совета, был ограниченным во времени и объеме... Чечен­цы веселы и остроумны. Русские офицеры называют их французами Кавказа». (Chantre Ernest. Recherches anthropologiqxies dans le Caucase. Paris, 1887. Ч. 4. C. 104, по Sanders A. Kaukasien).

Другой, уже цитированный, немецкий писатель Боденштедт, книга которого вышла в 1855 году, указывает на эти же обстоятельства, констатируя, что «чеченцы имеют чисто республиканскую конституцию и имеют одинаковые права» (Bodenstedt Friedrich. Die Volker des Kaukasus und ihre Freiheitskampfe gegen die Russen. Berlin, 1855).

Вторая характерная особенность чечено-ингушского народа — огромная сила и значение мусульманской ре­лигии здесь. Чеченцы являются набожными до фанатиз­ма, и всякое посягательство на религию вызывает у них самую глубокую реакцию. И эти последние два обстоятельства, составлявших специфику внутреннего чечено-ингушского строя, находились в резком противоречии с духом и направлением официальной политики царских завоевателей.

 

II. Русская революция 1917 года

и восстановление северокавказской независимости

 

Пользуясь правами, обнародованными русской рево­люцией 1917 года, в мае того же года на I Северо-Кав­казском конгрессе был образован ЦК Союза объединен­ных горцев Северного Кавказа и Дагестана как временное правительство Северо-Кавказского свободного госу­дарства. В сентябре того же года на II конгрессе была утверждена и временная конституция Северо-Кавказско­го государства. Когда же большевики захватили власть в центре, Северный Кавказ объявил о своей полной неза­висимости и выходе из Российской Федерации (11 мая 1918 г.). 8 июня 1918 года Северо-Кавказская республика заключила дружественный союз с Турцией, которой она была признана так же, как и правительствами централь­ных держав. Ее виднейшими деятелями были президент Тапа Чермоев, председатель парламента Вассан-Гирей Джабаги, министр иностранных дел Гайдар Баммат, ми­нистры Пшемахо Коцев, Абдул-Рашид Катханов, Ахмет Цаликов, Алихан Кантемир, Айтек Намиток и другие.

Первый удар Северо-Кавказской республике нанесли не большевики, а Деникин. Как известно, русское белое движение (Добровольческая армия) началось с казачьих областей Северного Кавказа. Как военно-политическое движение, направленное против большевиков, оно пользовалось симпатией и у некоторых горцев, но, когда вы­явилось и его антинациональное лицо, началось разоча­рование. Под лозунгом «За единую, неделимую Россию» Деникин решил второй раз покорить Кавказ. Желание горцев устраивать свою государственную жизнь по соб­ственному усмотрению Деникин истолковал как «нацио­нальный большевизм», искоренить который он считал своей священной задачей. Отсюда политика сожжения аулов и истребление непокорных горцев. После серьез­ного сопротивления в Кабарде и в Северной Осетии Де­никин вступил на чечено-ингушскую территорию, но здесь он встретил такой отпор, какого не ожидал ни один из его генералов. Чтобы сломить сопротивление чеченцев и ингушей, Деникин дотла сжег десятки крупнейших цент­ров Чечено-Ингушетии — Экажево, Долаково, Алхан-Юрт, Чечен-аул, Устар-Гардой, Гудермес, Герзель-аул, Старый-Юрт и др. Это лишь вызвало чувство всеобщей мести в чечено-ингушском народе и сплотило его воедино в своей борьбе. Поэтому Деникин вынужден был вместо сосредоточения своих сил на войне с большевиками, в его походе на Москву, стягивать отборные части своей армии на войну против горцев (не менее одной трети своей основной силы Деникин должен был, как он признавал потом и сам, держать здесь) для того, чтобы по­тушить   «бурлящий  вулкан» — так  говорил  Деникин  о Чечено-Ингушетии того времени в своих «Очерках вели­кой смуты».

Независимая республика Северного Кавказа пала, и Деникин стал далеко не уверенным хозяином ее бывшей территории, но не народов. Уже в сентябре 1919 года, после июньского вооруженного восстания в Дагестане и августовского восстания в Чечено-Ингушетии, шейх Узун-Хаджи освободил всю горную часть Дагестана, Чечни, Осетии и Кабарды от деникинских сил и провозгласил вновь независимость Северного Кавказа под именем Северо-Кавказское эмирство.

В феврале 1920 года Деникин вынужден был отсту­пить с территории Северо-Кавказского эмирства, или бывшей республики Северного Кавказа. На Северный Кавказ пришла 2-я Красная Армия как «освободитель­ница» горцев от Деникина. Большевики, уже ранее при­знававшие правительство Узун-Хаджи де-факто (Будучи в идеологии консервативно-клерикальным и, значит, куда правее правительства Чермоева, эмирство все-таки держалось тактики единого фронта с большевиками против Деникина. «Левее» самого Узун-Хаджи был его премьер-министр Иналук Арсанукаев-Дышнинский, за что и был убит большевиками прямо на улице г. Грозного в 1921 году. «Бандиты убили», — объявили в местной газете.) и ока­зывавшие ему материальную помощь в борьбе с Дени­киным и даже державшие в составе войск Северо-Кав­казского эмирства так называемую 5-ю Красную Армию под руководством Николая Гикало, ликвидировали Северо-Кавказское эмирство, предложив самому шейху Узун-Хаджи почетный пост муфтия горцев Северного Кавказа. Но через три месяца Узун-Хаджи умер, своевременно избавив большевиков от неприятного союзника.

Однако уже в августе 1920 года вспыхнуло всеобщее вооруженное восстание в горах Чечено-Ингушетии и Да­гестана под руководством внука имама Шамиля Сайд-Бека против Советской власти. Восстание продолжалось ровно год — до сентября 1921 года — и было подавлено после переброски туда крупных регулярных частей Крас­ной Армии.

 

III. Горская советская республика

 

Еще во время хода этого восстания 20 января 1921 го­да во Владикавказе был созван Горский учредительный съезд. На этот учредительный съезд был командирован Москвой тогда еще народный комиссар по делам нацио­нальностей И. Сталин. На съезде Сталин делал доклад о принципах национальной политики Советской власти и объявил одновременно амнистию всем участникам вос­стания Саид-Бека на условиях прекращения восстания, и признания ими Советской власти. Сталин заявил, что центральное Советское правительство признает полный внутренний суверенитет и независимость горцев, за ко­торый они боролись веками. Сталин рекомендовал от имени своего правительства учредить единую Горскую советскую республику с широкой автономией для осуще­ствления вековой мечты горских народов о создании соб­ственного независимого государства. Но учредительный, съезд основным условием признания Советской власти выставил следующее: 1) если основным законом Горской республики будут признаны шариат и адат без вмешательства центрального правительства в горские дела; 2) если ранее отобранные царизмом у горцев горские земли будут им возвращены обратно.

Сталин оба эти условия принял, тогда делегаты фор­мально признали Советскую власть (см.: Стенографиче­ский отчет I съезда Горской советской республики. Вла­дикавказ, 1921). В результате этого договора между горскими представителями и Советами была провозглашена Горская советская республика в составе областей: Чеч­ня, Ингушетия, Осетия, Кабарда, Балкария и Карачай. Дагестан был объявлен отдельной независимой совет­ской республикой.

Таким образом была создана совершенно неестест­венная советская республика горцев с советской эмбле­мой на знамени и шариатской конституцией в жизни. Во всех правительственных учреждениях, школах и других публичных местах по приказу самих же большевиков вместо Ленина и членов Политбюро красовались портре­ты Шамиля и его наибов. Ряд казачьих станиц по прямо­му приказу Сталина и Орджоникидзе были переселены внутрь России, и чеченцам и ингушам были возвращены их исконные земли, не считая уже тех, которые были за­хвачены самим народом в явочном порядке.

Горская советская республика оказалась кратковре­менной. Большевики решили, что легче будет управлять Горцами по племенам, чем целым народом. Уже в 1924 году она фактически перестает существовать, и декретом центрального Советского правительства создают­ся автономные области: 1) Карачай-Черкесская (12 ян­варя 1922 г.), 2) Кабардино-Балкарская (16 января 1922 г.), 3) Адыгейская (27 января 1922 г.), 4) Чечен­ская (20 ноября 1922 г.). 5) Ингушская (7 июля 1924г.), 6) Северо-Осетинская (7 июля 1924 г.).

Во главе горцев стояла тогда та часть горской ради­кальной интеллигенции, которая с первых же дней рус­ской революции поддерживала большевиков из-за боль­шевистского основного лозунга: «Право народов на са­моопределение вплоть до государственного отделения». Во время гражданской войны она, разумеется, предпоч­ла интернационалиста Ленина великодержавнику Дени­кину. Но требования в национальном вопросе у горской радикальной коммунистической интеллигенции были весьма скромные: они хотели полную внутреннюю авто­номию для Северного Кавказа в виде Горской советской республики в составе РСФСР. Будущие члены Полит­бюро С. Орджоникидзе и С. Киров находились тогда сре­ди горцев и поддерживали требование горских коммуни­стов. Когда кончилась гражданская война, это желание и было выполнено. Естественно, что во главе горцев ока­залась тогда именно эта радикальная горская коммунистическая интеллигенция: в Дагестане — Самурский, Коркмасов, Далгат, Мамедбеков, Тахо-Годи; в Чечне — Эльдарханов, Курбанов, Токаев, Ошаев, Арсанукаев; в Ингушетии — И. Мальсагов, Зязиков, Альбагачиев, Гойгов; в Северной Осетии — Такоев, Мамсуров, Бутаев, Рамонов; в Кабардино-Балкарии — Энеев, Катханов, Калмыков; в Карачае — Курджиев; в Черкессии — Хакурати. Период владычества этих «падишахов» является периодом максимального политического мира, межнацио­нальной гармонии, популярности среди горцев самой Со­ветской власти. К тому же время нэпа (1921-1928 гг.) не давало повода для каких-либо серьезных националь­но-политических выступлений в стране, если не говорить об отдельных актах провокаций со стороны вечно ищу­щего ГПУ. Советская власть карала пока что только бывших или настоящих своих врагов. Над народом в це­лом еще экспериментов не делали. В национальных об­ластях сами «падишахи» и их избиратели имели голос, с которым считалась и Москва. Ко всему этому боль­шевики вели на Кавказе особо эластичную и осторож­ную политику. Все делалось для того, чтобы укрепить северокавказцев в убеждении, что они всерьез получили ту заветную самостоятельность, за которую боролись веками. Это и обязывало к эластичности и гибкости в так­тике. Сейчас же после подавления вооруженного восста­ния Саид-Бека Шамиля в Чечено-Ингушетии Ленин об­ратился со специальным «письмом к коммунистам Горской республики», в котором он призывал северокавказ­ских коммунистов «не копировать нашу тактику, а при­менительно к кавказским условиям видоизменять ее».

Когда началось «развернутое наступление социализма по всему фронту», Сталин забыл даже об этих словах Ленина. Но когда началась пресловутая ежовщина по всему СССР, он не забыл поголовно уничтожить всю «старую кавказскую гвардию»: все вышеназванные гор­ские «падишахи» были арестованы как «буржуазные на­ционалисты». Одних расстреляли, других сослали. Прославленная «ленинская национальная политика» в руках сталинцев начала вырисовываться как самая оголтелая политика колониально-империалистических грабежей и неограниченного гнета. Чтобы такая политика имела ус­пех, надо было убрать все, что могло служить ее тормо­зом. Начался процесс постепенного, но методического пе­рехода автономного суверенитета из рук кавказцев в ру­ки московских чекистов. Первым официальным актом этого процесса и была ликвидация Горской советской республики,

 

IV. Советские вожди в Чечено-Ингушетии

 

Первым актом внутреннего государственного устрой­ства в Чечне и Ингушетии после их выделения в авто­номные области было проведение всеобщего разоруже­ния. Советы не только отбирают наличное оружие, но и обкладывают каждый дом заданием сдать по одному ог­нестрельному оружию. Путем покупок этого оружия у самих красноармейцев и чекистов чеченцы и ингуши вы­полняют задание. Само разоружение, вполне нормальное для мирного времени, было истолковано народом как акт предстоящих репрессий и как предлог лишить их тех прав, которые существовали еще со времени принятия шариатской конституции. Чтобы сгладить такое впечат­ление у чеченцев и ингушей, представители центрального Советского правительства приезжают с «визитом вежли­вости» в Чечено-Ингушетию. Председатель ЦИК СССР. М. Калинин объезжает ряд аулов, в которых произносит пропагандистские речи о чечено-советской дружбе (см.: Калинин М. И. За эти годы. М., 1923).

В том же 1925 году приезжают наследник Ленина Председатель Совнаркома А. И. Рыков и народный ко­миссар по иностранным делам Чичерин. На специально созванном по этому поводу съезде в столице Чечни Гроз­ном они заверяют чечено-ингушский народ, что Совет­ская власть полна решимости исполнить все чаяния и ин­тересы горцев Кавказа. Рыков заявляет, что эпоха на­ционального гнета навеки миновала и отныне «свободо­любивые героические горцы будут знать только счастье и процветание». Сопровождавшие Рыкова и Чичерина К. Ворошилов (тогда командующий Северо-Кавказским военным округом) и А. И. Микоян (тогда секретарь Северо-Кавказского крайкома ВКП(б) развивали в своих выступлениях мысли Рыкова и Чичерина.

Позднее приехали Н. И. Бухарин и народный комис­сар по просвещению А. В. Луначарский. В блестящих пропагандистских речах и они вознесли до небес добро­детели кавказских народов и незыблемость дружбы на­родов СССР. Они заявили, что Советская власть была призвана самой историей, чтобы спасти горские народы.

«Спасти» все-таки решили не по-бухарински, а по-сталински. Началась коллективизация.

 

V. Принудительная коллективизация

и вооруженное восстание чеченского народа

 

К тому эксперименту, который в виде принудительной коллективизации большевики преподнесли всем народам СССР, в том числе и чечено-ингушскому народу, чечен­цы и ингуши были как социально-экономически, так пси­хологически меньше всех других народов подготовлены. Ровно за год до начала этой коллективизации, осенью 1928 года, в г. Грозном состоялась по решению крайкома и ЦК ВКП(б) так называемая областная конференция бедноты. В решениях этой конференции, в приветствиях от крайкома и ЦК на имя этой конференции говорилось, что основная задача партии и Советской власти — поднять благосостояние чеченского крестьянства, оказывая ему всяческую помощь сельхозкредитами, инвентарем, семенами и наделением дополнительных участков земли тем, кто в таковой нуждается. Чеченцы призывались под­нять свое собственное хозяйство, пользуясь этой щедрой помощью государства. Разумеется, ни одного слова не было ни в «директивах партии» (приветствия крайкома и ЦК), ни в решениях конференции о колхозах. Однако осенью 1920 года Чеченский обком (областной комитет) получил важную телеграмму, подписанную тогдашним секретарем краевого комитета ВКП(б) А. А. Андреевым (позже член Политбюро). В телеграмме говорилось: Северный Кавказ объявлен по СССР первым краем сплош­ной коллективизации сельского хозяйства на основе ликвидации кулачества как класса. Указывая на практиче­ские меры, вытекающие из этого решения партии, А. А. Андреев писал, что коллективизация будет прове­дена в общем порядке во всех национальных районах, в том числе и в Чечне.

Когда телеграмма А. Андреева в виде решения Совет­ской власти была объявлена чеченскому народу, то чечен­цы ей не придали особого значения. Но когда прибыли в аулы уполномоченные областного комитета, краевого ко­митета и ЦК ВКП(б) и начали забирать у крестьян — у одних все имущество, движимое и недвижимое, аресто­вывая их самих со своими семьями для выселения в Си­бирь как «кулаков», у других — все движимое имущество, чтобы сдать его в общий колхоз, то взорвалась бомба: вся Чечня восстала, как один человек. Незачем описывать весь кошмар происходивших событий, ограничимся анализом хода и исхода только некоторых характерных. Наиболее крупными и наиболее организованными были восстания в Гойти (руководители Ахмат-мулла и Куриев), Шали (руководитель Шита Истамулов), Беное (ру­ководители Яроч и Ходжас). Восставшие заняли все сельские и районные учреждения, сожгли казенные архи­вы, арестовали районное начальство, в том числе и ше­фов ГПУ, в Беное захватили еще и нефтяные промыслы, учредили временную народную власть. Эта временная власть обратилась к Советскому правительству с требо­ванием: 1) прекратить незаконную конфискацию кресть­янских имуществ под видом коллективизации; 2) пре­кратить произвольные аресты крестьян, женщин и детей под видом ликвидации «кулачества»; 3) отозвать из всех районов Чечни начальников ГПУ, назначив на их место выборных гражданских чинов из самих чеченцев с пра­вом преследования лишь уголовных элементов; 4) лик­видировать назначенные сверху «народные суды» и вос­становить институт шариатских судов, предусмотренных учредительным съездом Горской советской республики 1921 года во Владикавказе; 5) прекратить вмешательст­во краевых и центральных властей во внутренние дела Чеченской автономной области, а всякие хозяйственно-политические мероприятия по Чечне проводить только по решению чеченского съезда выборных представителей, как это предусмотрено в статуте автономии.

Все эти свои требования повстанческое руководство направило непосредственно в Москву и при их выполне­нии соглашалось сложить оружие и признать Советскую власть. Для «мирной ликвидации» восстания из Москвы прибыла правительственная делегация в составе члена ЦК ВКП(б) Кл. Николаевой, заместителя Председателя Совнаркома РСФСР Рискулова и других высоких санов­ников. Правительственная комиссия прибыла в г. Гроз­ный и приступила к «мирным переговорам». Правительственная комиссия, в свою очередь, создала местную «мирную комиссию» в составе духовных авторитетов — Шамуддина-Хаджи, Султана-муллы, муллы Ахмат Тугаева, а из представителей областной власти туда вошли председатель областного исполнительного комитета Д. Арсанукаев, секретарь областного комитета ВКП(б) Хасман (старый московский большевик). Эта «мирная комиссия» была уполномочена правительственной комис­сией для ведения непосредственных переговоров с руко­водством повстанцев. По поручению правительственной комиссии она выехала в один из центров повстанцев — Шали и заявила их главарям, что в происшедших собы­тиях ответственность несут исключительно местные ра­ботники, действовавшие вопреки установкам партии и правительства, и что эти работники будут строго нака­заны, как только повстанцы прекратят борьбу. Что же касается требований повстанцев о восстановлении ста­тута автономии, то было оглашено обращение к чечен­скому народу от имени правительственной комиссии, в которой говорилось, что «внутренние чеченские дела бу­дет решать и впредь сам чеченский народ». Повстанцы признали эти объяснения удовлетворительными и согла­сились вернуться по домам в ожидании выполнения обещаний Советского правительства. Тут же была оглаше­на телеграмма от правительственной комиссии, что по ее распоряжению в Шали прибудет специальный отряд ГПУ для арестов и наказания всех виновных сельских и районных работников. Телеграмма дала повод для раз­ных кривотолков. Но когда, отряд прибыл и начались аресты именно среди местных советских работников, то успокоение наступило всеобщее. За три дня войска ГПУ закончили свои операции среди советских работников, а к часу ночи четвертого дня они окружили дом бывшего вождя повстанцев Шиты Истамулова. Шита, не ожидав­ший такого оборота дела, был застигнут врасплох. На ультиматум сдаться без боя, однако, Шита и его брат Хасан ответили огнем. Часть дома Шиты была объята пламенем, а Хасан тяжело ранен, когда к рассвету подо­спела помощь: около сотни вооруженных всадников — чеченцев — окружили самую часть войск ГПУ, обложив­шую дом Шиты. После какого-нибудь часа рукопашного боя отряд ГПУ числом до 150 человек был почти цели­ком уничтожен. Освобожденный своими друзьями Шита Истамулов призвал всех чеченцев к «священной войне» за восстановление «Имамата Шамиля» и изгнание «не­верных» с Кавказа. Следуя этому призыву, вновь восста­ли Шали, Гойти, Беной.   

Одновременно и почти независимо от чеченского вос­стания вспыхнули под тем же национально-религиозным лозунгом восстания в Дагестане, Осетии, Кабарде (баксанаки), Балкарии и Карачае. Если и трудно установить организационную связь между этими горскими восста­ниями, то их национально-идеологическая связь была налицо: лозунги газавата («священной войны») осново­положников горской независимости — Мансура, Гамзат-Бека, Кази-муллы и Шамиля — были ведущими мотива­ми этих восстаний.

К этому времени (это было уже к середине декабря 1929 г.) к границам Чечни начали прибывать регулярные части Красной Армии. К концу декабря под личным ру­ководством командующего Северо-Кавказским военным округом командарма I ранга Белова в центры восстания были двинуты четыре дивизии пехоты плюс 28-я стрел­ковая дивизия из Владикавказа, Владикавказское пе­хотное и Краснодарское кавалерийское училища, три артиллерийских дивизиона, два полка горных стрелков пограничной охраны, снятой с турецких и иранских границ. Кроме того, к операции были привлечены три эс­кадрона войск ГПУ — грозненский, владикавказский, махачкалинский — под командованием заместителя началь­ника краевого ГПУ Курского. Концентрацией такой солидной силы на относительно маленьком участке Ша­ли—Гойти (население 150 тысяч человек) и ввиду отсутствия каких-либо естественногеографических предпо­сылок для ведения оборонительной войны к середине января 1930 года были взяты оба центра: Гойти после поголовного уничтожения штаба повстанцев во главе с Куриевым и Ахмат-муллой, а Шали — после организованно­го отступления силы Истамулова в горную Чечню.

Потери красных были велики: в гойтинских боях был уничтожен почти весь 82-й пехотный полк, а под Шали Белов потерял силы, превосходящие одну дивизию. В конце марта 1930 года Белов, получив свежие силы из Закавказья, развернул большое горное наступление с задачей овладеть последним пунктом повстанцев — Беной. После двухмесячных тяжелых боев и больших жертв в апреле 1930 года Белов вошел в Беной, но в ауле не застал ни одного жителя: все жители, включая женщин и детей, эвакуировались дальше в горные трущобы. По­бедитель Белов послал к повстанцам парламентеров с предложением почетного мира: всем, кто добровольно возвращался обратно в аул со сдачей оружия, объявля­лась амнистия. Повстанцы ответили, что они вернутся обратно в свои аулы только тогда, когда Белов уйдет со своими войсками.

Тем временем в самой политике партии произошел крутой перелом — Сталин и ЦК пересмотрели обанкро­тившуюся политику партии в колхозном движении. Специальным решением ЦК ВКП(б) были осуждены «ле­вые загибщики» в колхозном движении, колхозы были  объявлены добровольными объединениями, и в нацио­нальных районах, как Чечня и Ингушетия, колхозы были вообще отменены как преждевременные. В националь­ных районах разрешалось организовывать только товари­щества по совместной обработке земли, так называемые ТОЗы. Чеченское партийное руководство (Хасман, Жу­равлев, Арсанукаев) были сняты со своих постов как «ле­вые загибщики». Из Чечни были отозваны войска с одновременным завозом туда огромного количества про­мышленных товаров по весьма низким ценам. Всем уча­стникам  восстания,  в том   числе  и  вождям  восстания, была объявлена амнистия от имени центрального прави­тельства.

Повстанцы вернулись в свои аулы. Вождь повстан­цев, впрочем в прошлом бывший красный партизан, Ши­та Истамулов тоже вернулся в Шали. По указанию свер­ху Истамулов даже был назначен председателем Шалинского сельского потребительного общества (кооперация по промтоварам). Осенью 1931 года Истамулов был вы­зван к начальнику районного ГПУ Бакланову для вручения ему официального акта амнистии из Москвы. Вру­чая ему одной рукой акт, Бакланов из-под стойки другой рукой выпустил в него весь заряд из маузера. Тяжело раненный Истамулов успел насмерть заколоть кинжалом вероломного Бакланова. Наружная охрана добила Истамулова. Трупы Бакланова и Истамулова завернули в бурки и на машине ГПУ увезли в Грозный. Брат Иста­мулова Хасан организовал новую «банду», которая до 1935 года беспощадно мстила чекистам за убийство Шиты.

Убийство Шиты Истамулова было началом проведе­ния в Чечне большой операции ГПУ по ликвидации «кулацко-контрреволюционных элементов и мулльско-националистических идеологов». По нормам, установленным Грозненским и Ростовским краевыми ГПУ и утвержденным Правительством СССР, было арестовано до 35 ты­сяч человек. Арестованные были осуждены специально созданной для этой цели чрезвычайной «тройкой» ГПУ под председательством его шефа Г. Крафта. Процент расстрелянных установить хотя бы приблизительно труд­но, но на волю из них редко кто вернулся.