Первые десятилетия ХХ века - это период, который до сих пор волнует и политиков, и историков, и литераторов, и многих других людей, как один из самых болезненных и тяжелых периодов нашей страны. Итоги той эпохи: Октябрьская революция 1917 года, Гражданская война, НЭП, коллективизация и т.д. - сейчас вызывают очень много споров, и вряд ли когда-нибудь можно будет дать однозначный ответ - Кто прав? - те, кто критикует эту эпоху, или те, кто оправдывает. Наш край, как и все другие национальные окраины страны, волей или неволей был втянут в этот великий процесс (или авантюру?), затеянный большевиками России. Но если по всей стране начинают ругать лидеров большевистской партии, более того, повально сбрасывают памятники В.И.Ленину, то в нашей республике совсем по-иному характеризуют национальных героев революции. Никому, например, в голову не придет мысль демонтировать памятник, скажем, Асланбеку Шерипову. Что это, придерживаемся прежних взглядов на революцию? Нет, причина в другом. Мы всегда уважали тех, кто посвятил свою жизнь борьбе за освобождение родного народа от колониального и национального гнета. Разве можем мы осуждать Таштемира Эльдарханова, Денильбека, Заурбека, Асланбека Шериповых, Халида Ошаева и других, выступавших против царского режима, за установление Советской власти, которых привлек, по мнению Абдурахмана Авторханова, главный лозунг большевиков: "Право наций на самоопределение"? Их трагедия в том, что та самая власть, за которую они боролись, их и погубила (если в гибели Асланбек Шерипова очень много неясного, то в судьбе остальных сомневаться не приходится).
Уважения достойны и Шита Истамулов, поднявший народ против насильственной коллективизации, и Хасан Исраилов, и Маирбек Шерипов, открыто взбунтовавшиеся против сталинского режима. В том, что они не предатели и не гитлеровские приспешники, сомнений, на мой взгляд, быть не должно. Об этом можно судить хотя бы по письму Хасана Исраилова, которое приводит в своей работе А.Авторханов:
"Вот уже двадцать лет, как советская власть ведет войну на уничтожение моего народа по частям - то как кулаков, то как мулл и бандитов, то как буржуазных националистов. Теперь я убедился, что война отныне ведется на истребление всего народа. Поэтому я решил встать во главе освободительной войны моего народа. Я слишком хорошо понимаю, - писал в этом заявлении Исраилов, - не только одной Чечено-Ингушетии, но даже и всему национальному Кавказу трудно будет освободиться от тяжелого ярма красного империализма, но фанатичная вера в справедливость и законная надежда на помощь свободолюбивых народов Кавказа и всего мира вдохновляют меня на этот в ваших глазах дерзкий и бессмысленный, а по моему убеждению единственно правильный исторический шаг. Храбрые финны доказывают сейчас, что великая рабовладельческая империя бессильна против маленького, но свободолюбивого народа. На Кавказе вы будете иметь вторую Финляндию, а за нами последуют другие угнетенные народы". Так писал Хасан Исраилов в январе 1940 года (1).
Интересен другой факт, приведенный А.Авторхановым в той же работе:
"Характерно также и заявление вместе с Северо-Кавказским национальным комитетом перед Восточным министерством в конце 1942 года. Этот представитель при Остминистериум заявил, что он уполномочен вождями восстания сообщить немцам, что если только "освобождение Кавказа будет заключаться в замене одних колонизаторов другими, то для кавказцев это явится лишь новым этапом продолжающейся национально-освободительной войны". (2).
О людях же, предавших честь, совесть, интересы своего народа, у нас знают, помнят, но даже говорить о них не хотят.
Учитывая сложную ситуацию в начале ХХ века, можно понять, что многие литературные деятели того времени также активно занимались и политической деятельностью.
Представители чеченской интеллигенции начала ХХ века, главным образом, получили образование в русской среде, часто занимали должности в царской России. Офицер царской армии Джемалдин Шерипов послал своего сына Асланбека, будущего пламенного революционера, собирателя и переводчика чеченских народных песен, учиться в г.Полтаву. Автор "Чеченской азбуки" Таштемир Эльдарханов был депутатом Государственной Думы. Деятельность таких людей делает спорным утверждение, что наша литература начинается только после Великой Октябрьской социалистической революции. Конечно, если считать, что отсутствие печатного органа на родном языке является доказательством отсутствия письменности и литературы, то культура чеченцев и ингушей появилась только в 1923 году, когда начали выходить газеты "Серло" ("Свет" чеч.) и "Сердало" ("Свет" инг.).
Так как история чеченцев тесно переплелась с историей России, это не могло не отразиться и на литературном процессе. В русской литературе мы судим об этом по творчеству Александра Пушкина, Михаила Лермонтова, Афанасия Фета и других. Всем известны слова Льва Толстого, сказанные в письме к А.А.Фету: "Там предания и поэзия горцев, и сокровища поэтические необычайные".
Взаимовлияние наших литератур продолжилось и в ХХ веке.
В 1911-12 гг. в г.Грозном выходила газета на русском языке "Терец" под редакцией Денильбека Шерипова, которая в Чечне имела огромное значение. В ней затрагивались вопросы литературы, экономики, общественной и политической жизни не только края, но и всей страны: анализ аграрной политики Столыпина, статьи о положении крестьян в Симбирске, в Ярославле, отклик на годовщину смерти Николая Алексеевича Некрасова (стихотворение Бориса Петрова "Памяти Некрасова"), публикация очерков Владимира Гиляровского "На волжском пароходе" и "Клопиха".
Газета эта несправедливо теперь забыта и политиками, и литераторами. Даже не все специалисты знают о ней. Ведь за короткий период своего существования (восемь месяцев) она смогла собрать вокруг себя представителей передовой интеллигенции.
Нельзя несколько слов не сказать о главном редакторе газеты "Терец" Денильбеке Шерипове.
Это великолепный юрист - еще при царском режиме он работал адвокатом. Люди всегда за помощью обращались к нему, так как знали, что если за дело взялся Шерипов - процесс будет выигран. Не раз за советом и помощью к Денильбеку обращался сам знаменитый абрек Зелимхан. Денильбек послужил прообразом адвоката Ширяева в книге Магомета Мамакаева "Зелимхан". После революции он был председателем Верховного суда в Советской Чечне.
Это талантливый экономист. В его газете дана объективная оценка столыпинский реформы, ее печальных последствий. В 1913 году он писал о разложении натурального хозяйства в Чечне и Ингушетии, о роли кредитных товариществ. В 1926 году выпустил брошюру "Очерк о Чечне", где рассказывается о жизни, обычаях, экономическом положении чеченцев.
Это один из основоположников чеченской драматургии. К сожалению, до сих пор не ставилась пьеса "Алибек-Хаджи Зандакский". Над пьесой "Бикату" он сам работал и как режиссер. Одной из основных идей этой пьесы можно выделить мысль о том, что истинные человеческие ценности: смелость, ум, честь, доброта, справедливость - должны быть понятны всем людям, независимо от их национальности и социального положения. Недаром находят общий язык абреки - выходцы из простых чеченских и ингушских семей - Зелемхан, Сугаип, Сулумбек, Бикату (такая девушка действительно была в отряде Зелемхана) и русские: студент юридического факультета, его сестра, военный-поручик, его денщик Иван.
Пьеса интересна еще и тем, что это первое крупное произведение о легендарном абреке. Здесь возможны и впечатления от личного знакомства с некоторыми героями (Зелемхан, Бикату). Известно, что вокруг легендарных личностей обычно царит ореол таинственности. Здесь же отсутствует загадочность. Невольно задаешься вопросом: какая же судьба толкнула этих несчастных, созданных для мирного труда, на опасный путь, какая сверхчеловеческая сила заложена в этой шестнадцатилетней девушке? И здесь же находишь ответ. Мотивы этих людей ясны: безграничная любовь к своим близким, к своему народу, глубокая ненависть к тем, кто пытается поработить и унизить других. Это то, что заставило чеченцев взяться за оружие и вести столетиями борьбу против всех поработителей, будь то Тамерлан или Ермолов. Это то, что не оставляло в покое героя другой пьесы Д.Шерипова - "Алибека-Хаджи из Зандака". Этот мотив является основным и в фольклоре чеченцев и ингушей, и в последующих произведениях вайнахских писателей (Х.Ошаева, М.Мамакаева, И.Базоркина и др.). Эту причину в политике уничтожения чеченцев и ингушей называет и знаменитый политолог Абдурахман Авторханов в книге "Народоубийство в СССР. Убийство чеченского народа".
Судя по тому, какая это разносторонне одаренная личность, можно судить и о газете Д.Шерипова, и о его работе, и о его политической деятельности.
"Представитель передовой демократической чеченской интеллигенции Д.Шерипов не был чужд марксистского влияния, а юный Асланбек, которому в 1913 году исполнилось 16 лет, несомненно, рос в окружении прогрессивной чечено-ингушской интеллигенции". (3).
Несомненно, велико его влияние на младших братьев, Асланбека и Заурбека, будущих пламенных революционеров. Тем ужаснее трагедия самого младшего брата Маирбека, объявленного, вследствие известной политики Сталина, врагом народа, который невольно явился причиной гибели самого Денильбека.
В начале ХХ века в Париже на русском языке издавался журнал "Мусульманин" под редакцией Магомет-Бека Хаджетлаше, задачей которого было освещать все стороны жизни мусульман, проживающих в Российском государстве. Далеко не последнюю роль в работе этого издания играли корреспонденты - выходцы с Северного Кавказа: М.К.Абаев, Султанбек Арсаков, Ислам Ечерух и др.
Я процитирую одно письмо, опубликованное в этом журнале в 1911 году, подтверждающее, что народы нашего края испокон веков усвоили истину, что ученье - свет:
"В последних номерах "Терца" была помещена статья г-жи Терпуговой, познакомившая читателей с тем, как ею была открыта среди "диких" ингушей школа, и как ингуши отнеслись к этой школе. Мне кажется, что статья эта - наилучший ответ на все те нападки, которые постоянно раздаются по адресу ингушей, непрестанно уверяющие, что они не хотят и не могут учиться".
Письмо подписано просто - "Ингуш".
Интересна публикация Султанбека Арсакова чеченского сказания "Дадий канат" в №7 за апрель 1910 года.
Заставляет обратить на себя внимание очерк Хаджи-Магома "Фанатик" в №13 журнала за июнь 1910 года. В нем говорится о поездках старого чеченца Чаха, вспоминается его молодость, как "он бежал к имаму Чечни и Дагестана Шамилю и сделался отчаянным мюридом". В этом фанатичном мусульманине отражена трагедия многих чеченцев, не желающих мириться с рабским положением своего народа, покоренного захватчиками, но и бессильных что-либо изменить. Поэтому он вынужден, как это ни тяжело, покинуть свою родину.
Подобная тема до сих пор волнует многих деятелей культуры всего мира. В нашей стране - это проблема воинов-"афганцев", неоднократно отразившаяся в песнях, художественных фильмах, в литературе. В Америке - это бывшие солдаты вьетнамской войны (например, тот же герой видеофильмов Рембо), произведения о Первой Мировой войне и ее солдатах (Хемингуэй: "Прощай оружие", "Фиеста"). А герои колумбийского писателя Гарсиа Маркеса: полковник в повести "Полковнику никто не пишет" и знаменитый полковник Аурелиано Буэндиа из романа "Сто лет одиночества".
О том, какую воспитательную миссию принял на себя коллектив этого журнала, можно судить по отношению его к вопросу о женщине:
"Только тогда, когда мусульмане перестанут искать в Исламе оправдания того унизительного положения, в какое попала волею судеб восточная женщина, когда юношество наше обоего пола будет обучаться в школах не мертвым формам религии, а ее животворящей сущности, только тогда мусульмане перестанут быть рабами других людей, которые своих матерей, жен и сестер не ставят ниже себя, сознавая, что это равносильно самоуничтожению, которые дружно и смело строят великое здание культуры на прочном фундаменте великих заветов - любви и уважения друг к другу". (4).
Разве эти слова противоречат отношениям чеченцев к женщине? Как объяснить, что женщина могла платком остановить дерущихся мужчин? Женщины не участвовали в кровной вражде, но к их голосу всегда прислушивались. Если же жертвой преступления оказывалась женщина, то обидчикам назначалось двойное наказание.
Наши писатели и литературоведы не раз обращались в своем творчестве к женской теме, показывали, как эта тема отражена и в фольклоре.
Интересна в этом отношении работа Халида Ошаева "Фольклорные заметки". Он приводит здесь песенку, записанную в 1930 году у жителя села Итум-Кале Исы Мусаева.
"Об этой песенке И.Мусаев рассказал мне следующее:
"В старину, когда умирал человек, специально по найму приглашали плакальщиц, которые хорошо умели причитать над покойником. Раз такая плакальщица возвращалась домой в Чеберлоевское общество. Когда она поднялась на перевал горы, она увидела трех пастухов, которые только что вынули из котла баранину и собирались кушать. Пастухи сказали ей, что если она, не задумавшись, скажет песенку о переживаемом времени, они накормят ее мясом и каждый даст ей по руну шерсти. Женщина вперила взор в землю и, не задумавшись, пропела приводимую ниже песенку:
Илалай ца ала*
Баанир дуй бу шен
КIайн байракх буйна
Шемил ваьлчинна а:
Нур Iалин Iадилаш
Кхайкош дацара
ХIанци гарух хилла
Булкъаган Iали,
Нахаца се лела
Сулбанан Тоачу,
Юьртин IаIий буу
Миин Лабаза
Хьери белха йовлла
Исупа бариш
ТIера дали хилла
ТIе чеха боьлчи,
Вада виезар-кх
Маьлхин дуьненара
Вола виезар-кх
Цу Iаьрчи каша
Шена баал кхача
Кери ицина,
И суьйли молланаш,
Кхойкху ца хоззу.
Песню не петь
Клятва у меня есть,
С белым флагом в руке
(с тех пор) Шамиль как поднялся,
Нур-Алия законы
Провозглашаемых не были.
Теперь видными людьми (сделались)
Булкагов Али,
С людьми жена (которого) шляется,
Сулбанов Точу,
Села (близ) лопухи едящий,**
Мииев Лабаза.
Мельницы работой занялись***
Исуповы дети.
Сверху богом сделавшись,
Ругаться (когда) начинают,
Бежать бы надо
(из) Солнца мира,
Спрятаться бы нужно
В черную могилу,
Чтобы кушать пищи (достаточно)
В руки взяв
Этих дагестанских мулл,
Где призывов не слышно". (5).
Здесь дается устами женщины оценка того времени и тем порядкам, которые насадил в Чечне имам Шамиль.
Помимо фольклорных произведений, женской теме посвящены пьесы (Д.Шерипов - "Бикату", С.Бадуев - "Петимат" и др.), повести (С.Бадуев - "Бешто", "Огненная гора"), произведения других жанров. Об этом уже не раз говорилось в исследовательских работах по чеченской и ингушской литературам.
Через русскую литературу чеченцам доступны и произведения мировой классики. Денильбек Шерипов перевел на чеченский язык книгу Даниэля Дефо "Робинзон Крузо". А.Мутушев в 1921 году перевел "Интернационал", а в 1930 году его опять переводит Халид Ошаев.
Хасан Туркаев в своей работе "Чеченская поэзия 20-х годов"пишет:
"Приблизительно в это же время (1921-1922 годы) Ахмат Нажаев сочиняет подражание "Интернационалу" на чеченском языке:
ГIовта вай хьоладайн
Кога кIел хьар!
Дехи вай белхалош
Лаьхана багар.
Поднимемся же
Из-под пят богачей!
Вырвал нас класс рабочий
Изо рта змеи.
(подстрочный перевод Х.В.Туркаева).
Социально-политическое содержание приведенных строк имело в свое время большое воспитательное значение для народа". (6).
В 1927 году под редакцией Исы Эльдарханова начал выходить первый чеченский литературно-художественный журнал "Латта" ("Земля") (вышло всего четыре номера).
В 1932 году начал выходить журнал "Кхиам" ("Рост"), главным редактором которого был Магомет Мамакаев. В нем на чеченском языке публиковались произведения классики русской и мировой литературы.
В то же время чеченские стихи переводились на русский язык известными поэтами как Эдуард Багрицкий, Николай Асадов. На примере отдельных личностей можно говорить о формировании отношения чеченцев к русскому народу. Если в детстве и в юношестве Асланбек Шерипов относился враждебно вообще к русским (Ефрем Эшба в своей книге о нем приводит его письмо к матери из Полтавы, в котором он говорит, что среди русских у него друзей нет и не будет), то постепенно он приходит к сознанию, что во всех бедах чеченского народа виноват не русский народ, а ставленники царской России и их приспешники из среды чеченцев. К такому же выводу приходят и абреки - герои пьесы Денильбека Шерипова "Бикату". Поэтому наравне с русскими и представителями других национальностей чеченцы защищали завоевания революции, уверенные в том, что это принесет свободу народу. Это нашло отражение и в творчестве чеченских писателей. Известен нашим читателям революционный пафос в их произведениях, отношение наших поэтов к русским пролетарским писателям, к таким, как Алексей Максимович Горький.
О своей дружбе с Александром Серафимовичем вспоминает Халид Ошаев. В последствии тесные связи были у Ошаева с Костериным, русским советским писателем, который открыто осудил выселение чеченцев и ингушей в Среднюю Азию.
Магомет Мамакаев посвящает свои стихотворения "На могиле Л.Н.Толстого" и "Шашка" великому русскому писателю. Вот что пишет об этом М.Д.Чентиева в своей работе "Мотивы дружбы народов в чеченской литературе":
"Чеченец Садо Мисербиев в знак дружбы подарил Л.Н.Толстому шашку, которая до сих пор хранится в музее Москвы. Поэт говорит об этом клинке-шашке:
Ты был подарен Льву Толстому
С любовью верным кунаком,
Не по узору золотому
Мы судим о подарке том.
Весьма символична дружба простых чеченцев с великим русским писателем. Эта дружба нерушима, она будет ярким примером для двух народов на вечные времена!" (7).
З.Идиев
* Приводим чеченский текст для иллюстрации особенности чеберлоевского диалекта и русский подстрочный перевод (прим. Х.О.).
** Корень лопуха съедобен, едят его в голодную весну (прим. Х.О.).
*** Слово "йоьвлла" - "занялись" дает презрительный смысл "Исуповым детям". (Прим. Х.О.).
1. А.Авторханов. Народоубийство в СССР. Убийство чеченского народа. "Комсомольское племя" книга в газете, г.Грозный 1990 г., стр. 37-38.
2. Там же, стр. 38.
3. Л.Н.Колосов. Чечено-Ингушетия накануне Великого Октября. 1907-1917 гг., Грозный 1963 г., стр. 123.
4. Джим Алиф. "Женщина", журнал "Мусульманин", 15 июля 1911 г.
5. Х.Ошаев. Фольклорные заметки. ЧИ НИИИЯЛ Известия т. II выпуск III. Литература г.Грозный 1959 г.
6. Х.Туркаев. Чеченская поэзия 20-х годов. ЧИ НИИИЯЛ Известия. Вопросы чечено-ингушской литературы. Чеч.-инг. Книжное издательство, 1968 г. стр. II.
7. М.Д.Чентиева. Мотивы дружбы народов в чеченской литературе. ЧИ НИИ при Совете министров ЧИАССР. Известия т. III вып.3. Литературоведение Грозный 1962 г.
(Газета "Васт" ("Образ") №5 (9), апрель 1993 г.)